Бабушка у тревожной кнопки

Хищение из Эрмитажа — лишь вершина айсберга краж и махинаций вокруг музейных фондов России, считают эксперты. Они утверждают: каждое 15-е преступление в этой сфере происходит с участием музейных работников. Как оценивают безопасность учреждений культуры профессионалы? Об этом рассказывает заместитель генерального директора Государственного исторического музея по безопасности Михаил КОЛЬЦОВ. – Существует системная ошибка в подходе к музейной безопасности, общая для всех наших музеев. Она заключается в неверной оценке рисков в отношении коллекций. Музеи ориентированы в основном на предотвращение пожаров, противодействие кражам, а в последнее время и грабежам, то есть насильственному завладению музейными ценностями. При этом службами безопасности наших музеев по ряду объективных причин не учитывается такой фактор риска, как «нелояльность персонала». В Эрмитаже была организована одна из первых служб безопасности. Она имеет положительный опыт работы. В том числе и в стрессовых ситуациях. Но в процессе перестройки изменилась социальная обстановка. Возник громадный разрыв между мизерными окладами хранителей многомиллиардных музейных сокровищ и рыночной стоимостью предметов культуры, находящихся в их ведении. Это создало небывалые риски для коллекций, которые в силу щекотливости ситуации не учитываются музейными сотрудниками. — Сегодня на рынке охранных услуг конкурируют три структуры: вневедомственная охрана, частные охранные предприятия, реанимированная ведомственная охрана. При этом безопасность не растет, а снижается. Как это объяснить? — В недавнем прошлом вневедомственная охрана была самой эффективной охранной структурой в мире, которая успешно выполняла свои функции противодействия криминалу. К сожалению, сегодня эта некогда единая структура разбита на несколько частей, что негативным образом сказалось на выполнении ею прямых обязанностей. И все же возможности и финансирование государственных служб охраны и у нас, и во всем мире несопоставимы с частными организациями. Но есть свои проблемы. Государственная охрана все меньше и меньше становиться государственной. Услуги охраны постоянно дорожают, что не дает учреждениям культуры сформировать годовой бюджет. Милиция демонстративно не вмешивается в так называемые споры хозяйствующих субъектов, что дает злоумышленникам возможность путем фиктивного судопроизводства отобрать музейную собственность. Например, милиция заключает договор на охрану конкретного объекта музея, а не берется охранять находящиеся там бесценные коллекции музея, не говоря уже о какой-либо компенсации в случае утрат. Когда возникает такая ситуация, музей не может отстоять государственную собственность, которая ему поручена. Вынужден констатировать, что с конца 80-х годов государство самоустраняется от выполнения своих прямых обязанностей, в том числе и от охраны культурных ценностей. Вневедомственная охрана все чаще выступает как коммерческая структура, стремящаяся к монополизму на рынке охранных услуг. Частники работают более гибко. С ЧОПом можно договориться о цене. Но все равно, если работают четыре человека, допустим, с зарплатой 15 тысяч рублей в месяц, то для музея это затраты в шестьдесят тысяч рублей. В отсутствие весомой государственной поддержки проблема для службы безопасности музея не выбрать нужного человека, а его удержать. Но трудности переходного периода помогли музеям создать собственную службу безопасности. Тот же штат, не требуется особой лицензии, своего рода служба исполнения режима оптимального хранения музейной коллекции. — Почему Лувр или сокровища Ватикана охраняют накачанные мачо, а в музейных залах России самый традиционный персонаж — благообразная бабушка? — Вопрос безопасности зависит прежде всего от финансирования. Если сделать оклад музейного смотрителя от 15 000 рублей и выше, то можно будет устраивать конкурс на замещение вакантных должностей. Во всем мире существует четкое соотношение между охраняемыми ценностями и средствами, которые отпускаются на защиту. А нам говорят: «Почему научный сотрудник получает 7,5 тысячи рублей, а охранник будет получать 15 тысяч? Так не пойдет». Поэтому официальный оклад наших сотрудников службы режима сто долларов. Что касается бабушек, то во всех музеях мира работают женщины преклонного возраста. Просто они выглядят не так, как наши старушки, составляющие золотой фонд музейной безопасности. Это стало традицией российских музеев: зал и смотрительница преклонных годов, которая в случае чего нажмет кнопку сигнализации. — В хранилище любого музея находится до 90—95 процентов всей коллекции музея. Как обезопасить эти ценности? — В музеях существует четкая система учета поступающих и хранящихся предметов фондовых коллекций. Эта система налажена еще со времен Советского Союза. Скоро выйдет новая инструкция по учету и хранению музейных ценностей. Надеюсь, что она будет охватывать все аспекты проблематики хранения фондовых коллекций, в том числе и проблему нелояльности персонала. Мы хорошо научились противостоять кражам и поддерживать антитеррористическую защищенность музеев. Но в силу определенных причин сегодня одной из основных угроз безопасности музейных коллекций стала нелояльность персонала — опасность, с которой музейная общественность столкнулась несколько лет назад в Астрахани, когда хищением экспонатов и их подменой занимались главный хранитель, ответственный за основные ценности, и руководитель реставрационными работами. Как этому противостоять? В первую очередь ужесточить кадровую политику. Усилить контроль за движением и учетом предметов фондовых коллекций. Регулярно проводить досмотры ручной клади сотрудников музея (а может быть, и личный досмотр). Может быть, мы придем и к необходимости проведения оперативной работы с использованием полиграфа и т.д. — Может, имеет смысл застраховать музейные фонды? — Застраховать все предметы коллекции нереально. Обычно страхуются вещи, которые подвергаются наибольшему риску, то есть выезжают за пределы музея в составе передвижных выставок или передаются во временное хранение. В закрытых хранилищах ценности находятся под охраной милиции, действует сигнализация, существуют два-три рубежа охраны. Например, в Историческом музее — 4,5 миллиона экспонатов. Застраховать все невозможно. Музейные фонды — это государственная собственность. Как государство защищает свои ценности, мы видим. Не выделяются финансовые ресурсы, адекватные существующим рискам. Но порой учреждения культуры, даже имея деньги, не могут потратить их на нужды охраны из-за странных требований финансовой дисциплины. Насмешкой над музеями всей страны стали тендеры. Особенно в области безопасности. Например, нужно срочно восстановить вышедшую из строя охранно-пожарную сигнализацию (как в Муранове). Но, согласно действующему законодательству, тендер должен быть объявлен за полтора месяца, еще через месяц можно заключить договор, и все это время объект будет находиться без охраны. Просто издевательство.